в которой родители Мухи очень
беспокоятся о ее здоровье
Муха проснулась, потому что услышала тихие голоса родителей, вернувшихся с работы. Но она не открыла глаз и лежала неподвижно.
- Ты думаешь, она бредит? - спросил отец, склоняясь над ней.
- Да, - ответила мать. Это какой-то странный бред… Очень странный!
- Что ты слышала?
- Я даже не могу тебе всего передать. Какие-то обезьяны… И. кажется, змеи…
- Начиталась какой-нибудь книги.
- Нет, тут что-то другое…
- Что?
- Ты посмотри на ее платье!
- Кошмар! - вздохнул отец. - Где она была?
- Я уверена, что она сегодня не выходила из дома.
- Но где же она так разукрасила платье?
- Ума не приложу.
- А не подралась ли она с мальчишками из нашего двора? У нас во дворе мальчишки ведут себя возмутительно. Да она и сама как мальчишка!
Муха открыла глаза и сказала, зевая:
- В сущности, все люди - дети. И маленькие, и взрослые.
Родители остолбенели в тех позах, в которых их застали неожиданные слова дочери.
- Что за ересь, Муха? - наконец спросил отец, недоуменно взглянув на жену.
- Это не ересь, папа, - продолжала Муха неторопливо. Взрослые только напускают па себя солидность, хотя на самом деле им очень часто, так же как и детям, хочется прыгать и дурачиться. Они просто притворяются, что они уже не дети. Они думают, что становятся величественными от того, что ходят, задрав нос и сжав губы.
Мать расхохоталась и села на край кровати дочери.
- А знаешь, - начала она, обращаясь к мужу, и ее такие же черные, как у Мухи, глаза озорно блеснули, - наша дочь не лишена остроумия. Разве ты не любишь дурачиться? А мне самой очень часто хочется играть и прыгать! И потом еще: разве ты, мой миленький, немножко не задираешь нос? Особенно после того, как тебя назначили на работе начальником?
- Ересь! - упорствовал отец. - Как тебе не стыдно говорить все эти нелепости при ребенке? Она уже и так перестала с уважением относиться к взрослым…
- Не думаю. Машенька достаточно умна…
- Она и меня не уважает, - с обидой в голосе
сказал отец.
- Я тебя люблю, папа! - воскликнула Муха. Но, согласись, величие человека зависит не от того, как высоко он задирает нос.
- Может быть, ил объяснишь нам, в чем заключается величие человека? - иронически спросил отец.
- В уме и добром сердце, папа!
- Попробуй ей возразить! - воскликнула мать. Отец смущенно кашлянул.
- Ну допустим, что это так… Но почему ты думаешь, что у взрослых нет ума и доброго сердца?
- Я совсем не думаю так, папа. Мне просто кажется, что ум и доброе сердце не всегда зависят от того, сколько человеку лет и какого он роста.
Даже если человек качается в люльке? - усмехнулся отец.
- Зачем же брать крайности? - покачала головой мать. - Неужели ты не понимаешь, что Машенька не имеет в виду новорожденных? Л вот я поняла ее правильно: как только человек становится сознательным, он должен стремиться все делать с умом и добрым сердцем. В этом заключается человеческое величие или, если хотите, отличие человека от несознательных животных, которыми руководит инстинкт.
Муха подумала, что мать, как обычно, объяснила все удивительно ясно и просто, и с нежностью взглянула на нее. А она. увидев полные теплоты глаза дочери, ответила ей таким же взглядом и ласково потрепала Муху по щеке.
- А теперь, доченька, расскажи нам, что произошло с твоим платьем.
- Я порвала его, мамочка, в доисторическом лесу, - сказала Муха.
Отец издал горлом какой-то странный звук.
- Где? - спросила мать, бледнея.
- В доисторическом лесу… А из фартука я сделала бинт, чтобы перевязать рану на лапе человекообразной обезьяны.
Отец и мать встревоженно посмотрели друг на друга.
- Деточка. - дрогнувшим голосом заговорила мать, - скажи мне правду, у тебя не болит головка?
- Нет, мамочка…
- Ты куда-нибудь выходила из дома сегодня? - Нет… то есть да…
- Куда?
- В доисторическую эпоху…