Огонь неумолчно потрескивал в камине. В комнате стало совсем тепло, королева расстегнула пышную соболью шубку и небрежным жестом отбросила на спину такой же пышный капюшон.
— Мой покойный отец — один из самых великих королей Карликии, — начала Изабелла свой рассказ, — он всегда шёл в ногу со временем…
— Он отказался от престола? — спросила Оксана.
— Ты сошла с ума! — воскликнула Изабелла. — Чего ради он должен был отказываться от престола?
— Ты сама сказала, что он шёл в ногу со временем…
— Да, — чуть поморщилась Изабелла, — но я имела в виду воспитание детей.
— Школьников?
— Мм… воспитание королевских детей… Отец считал, что в наше беспокойное время королевские дети должны воспитываться в пансионе вместе с простолюдинами.
— Вот как!
— Да, вместе с простолюдинами, чтобы совершенно точно знать, как они живут и что им надо. Отец говорил, что знание простолюдинов — это средство борьбы с революцией.
— Я не совсем точно понимаю, кого ты называешь простолюдинами…
— О господи, какая ты бестолковая! Ну, этих, всяких…
— Рабочих? Крестьян?
— Ну, до этого, разумеется, не дошло, однако в пансионе, где я училась, были самые простые девочки. Например, дочь военного министра и даже дочь начальника департамента железных дорог. Пять лет я провела вместе с ними за океаном. Боже мой, как нам весело жилось!
— Погоди, ты сказала — за океаном?
— Конечно, за океаном. Я жила в Америке инкогнито, и никто не знал, что в женском пансионе воспитывается дочь короля.
— А разве такого пансионата нет в вашей стране?
— В нашем королевстве меня все сразу узнали бы!
— Но ведь ты должна была изучать своих «простолюдинов»?
— Отец уверял, что простолюдины одинаковы во всех странах.
Две девушки сидели рядом и смотрели в огонь — юная королева и юная советская школьница. Обе улыбались — каждая своим мыслям. Как это ни странно, чем-то они были похожи одна на другую и в то же время не похожи, потому что уж очень ясно в Изабелле, в её царственных движениях, в повороте холёной головки, в интонациях голоса проступало величие. Обе были белолицы, кареглазы и светловолосы, но каждая была белолица и кареглаза как-то по-своему. И даже улыбалась каждая из них по-своему — Изабелла красивой, с самого раннего детства натренированной улыбкой, сверкая сахарными зубами, а Оксана — широкой, светлой и подкупающе искренней улыбкой. Похожими их делала та величайшая волшебная сила, которая называется юностью.
— О'кэй! — вдруг сказала королева, как настоящая американка. — Наконец-то я вспомнила, где я тебя видела. Ведь ты шведка, правда? В прошлом году ты приезжала с отцом на американский курорт Майями. Твой отец крупный промышленник и, кажется, имеет титул графа.
— Нет, я не шведка, — сказала Оксана, — и мой отец не имеет титула графа.
— Но тебя выдаёт твой шведский акцент!
— Я русская, и мой отец, так же как и мама, имеет титул учителя. Кстати, мама преподаёт карликийский язык. Королева звонко расхохоталась.
— Однако ты шутница!.. Так слушай же, я не кончила рассказ о моей тайне.
— Я вся внимание!
Королева глубоко вздохнула и торжественно произнесла:
— Оксана! Ещё раз обещай мне никому об этом не рассказывать в Швеции!
— Уж это я обещаю! — улыбнулась Оксана.
Королева снова вздохнула.
— Оксана! Я выхожу замуж!
Оксана посмотрела на неё глазами, округлившимися от изумления.
— Я бы на твоём месте не торопилась…
— Ах, если бы ты знала, как я люблю его!
— Кого?
— Моего Джека!
— Парикмахера?