Поднялся ветер, откуда‑то набежали сизые тучи, и пошёл дождь.
— Ну, как назло, — сказала Алиса, смахивая с лица капли. — И хищники и дождь.
— Зато нашли таинственный город, — утешал её Пашка. Он хотел, чтобы все поскорее забыли о его купании.
— Ничего в нём нет таинственного, — сказал Дикарь. — Я уже смотрел. Этим развалинам миллион лет, и когда жители уезжали отсюда, они забрали с собой все до последней нитки.
— Это решать не нам, а археологам, — сказала Светлана. — Наверно, сегодня вечером мне следует отправиться в город...
— Куда вам ехать на ночь глядя? — возразил Дикарь. — Завтра с утра я вас провожу.
— Нет, спасибо, — сказала Светлана. — Вы уже проявили себя достойным защитником женщин и детей...
— Вы заблуждаетесь, Светочка, — улыбнулся Дикарь. — Я мог свалить этого крысёнка кулаком. Но не хотел вам мешать.
— Со мной ничего не случится. Сяду в машину, через час я уже в городе...
— А ребят оставляете на произвол судьбы? А вдруг какой‑то тигрокрыс...
— Ребята переночуют в доме... Или поедут со мной.
— Ни в коем случае! — закричала Алиса. — Светлана, вы хотите загубить нам каникулы? Нас же отправят домой.
— Прямо не знаю, что делать...
— Сначала напоите меня чаем, — сказал Дикарь. — А потом вместе подумаем.
Светлана несла пистолет в руке, и он поблёскивал под дождём.
Показалось серое, мутное от капель дождя озеро.
— Не хватало, чтобы кто‑нибудь простудился, — сказала Светлана.
— В Москве климат хуже, но ничего с нами не случается, — сказал Пашка. — Я вообще специально под дождём хожу. Для закалки.
— Правильно, — сказал Дикарь. — Мой покойный папа всегда выпускал меня на снег босиком.
— А вы откуда родом? — спросила Светлана.
— Мой дом — вся Галактика.
Тропинка на обрыв была скользкой, и Дикарь протянул Светлане руку, чтобы помочь взобраться.
— Спрячьте пистолет, — сказал он с усмешкой. — Здесь тигров нет.
Тигров не было.
Но в лагере, у белой палатки, стоял взъерошенный, промокший, печальный Аркаша.
— Что ещё случилось? — спросила издали Светлана, готовая к худшему.
— Её убили, — сказал Аркаша.
— Кого?
— Рогатую собаку.
— Да не пугай ты нас, пожалуйста, — взмолилась Светлана.
— Я не пугаю. Посмотрите.
На земле под деревом лежала передняя половина мохнатой собаки с рогами во лбу. Собака была мёртвой.
— Ну и чудеса, — сказал Дикарь. — А где её вторая половина?
— Не знаю.
— Значит, — сказал Дикарь, — тигры добрались и до лагеря. Ты права, Светочка, давай отправим детей в город. Нельзя рисковать, если тигры пожирают собак прямо в лагере. И что за манеры. Сожрал половину и убежал!
— Нет, — возразил Аркаша. — Вы не правы. Вы не знаете. Это совершенно отдельная половина собаки. Я видел, как она гуляет в таком виде. А её задняя половина тоже встречается.
— И тоже живая? — засмеялся Дикарь. Он обернулся к Светлане. — Придётся с археологией подождать. У детей не выдерживают нервы.
— А вы? — спросил Пашка.
— Со мной ничего не случится. Я постерегу ваше добро.
— Но ведь здесь тигрокрыс!
— Он меня не съест.
— Тогда, — сказал Пашка, — я остаюсь с вами. Я могу быть вам полезен. Между прочим, я не желаю прятаться в городе от каких‑то крыс.
Аркашка хлопал ресницами, он‑то ничего не знал о тиграх. Наконец ему удалось вставить слово:
— Я не знаю, о чём вы говорите, но клянусь, что эту собаку никто не ел. Поглядите, она же просто так кончается на половине.
И в самом деле, собака не была разорвана или разрезана, а просто кончалась, словно расплывалась в воздухе.